Философ Никита Сюндюков специально для «Консерватора»:
Кто убил Владлена Татарского?
Дарью Дугину убила засланная украинская ведьма. Максима Фомина убила та, кого ещё пару лет назад мы бы назвали будущим России: молодая петербурженка Дарья Трепова.
Дарье 26 лет. Обычная интеллигентная девушка, работала в винтажном магазине, читала одного из главных современных критиков капитализма — Марка Фишера. В радикализме замечена не была. Разве что на антивоенные митинги выходила, но среди моих знакомых таких — пруд пруди.
Да, Дарья из моего поколения, поколения миллениалов. Того самого поколения, у которого слова «Родина», «патриотизм», «Господь» вызывают непреодолимое отвращение. Поколения Смердяковых, Власовых. Поколения людей, которые предпочли бы, чтобы «умная нация завоевала весьма глупую-с».
Но виноваты ли все эти Смердяковы в смерти Владлена Татарского? Нет, давайте поставим вопрос так, как поставил бы его всякий культурный русский человек: виноват ли Смердяков в убийстве своего отца?
Конечно, виноват. Но виноваты и все Карамазовы: интеллигент Иван, развративший душу несчастного лакея, балагур Дмитрий, монах Алёша, который в упор не видел и не признавал своего незаконнорождённого брата. Виновата и жертва убийства — отец, Фёдор Карамазов. Виноват весь Скотопригоньевск, все его жители. «Всякий прежде всех за всех виноват».
То же — и с Треповой. Её вина кладёт тень и на всё поколение: на каждого молодого человека, который в компании сверстников боялся — и до сих пор боится — говорить о своём патриотизме.
Но тень падает и дальше: на чиновников, которые, флиртуя с либерализмом и глобализмом, а чаще всего — просто выполняя свою работу по «принципу отчётности», — последовательно уничтожали нашу молодёжную политику, нашу культуру, наше образование. На поколение родителей Дарьи, променявших великую страну на джинсы и кока-колу; на педагогов, которые своим формалистским, кондовым подходом отвращали молодые сердца от любви к Отечеству.
Они — то есть мы все — и «убили-с».
Когда-то Достоевский устами нигилиста и революционера Верховенского описывал схожую ситуацию:
«Присяжные, оправдывающие преступников сплошь, наши. Прокурор, трепещущий в суде, что он недостаточно либерален, наш, наш. Администраторы, литераторы, о, наших много, ужасно много, и сами того не знают! С другой стороны, послушание достигло высшей черты; у наставников раздавлен пузырь с желчью; везде тщеславие размеров непомерных, аппетит зверский, неслыханный…»
Этот нигилизм, «послушание школьников и дурачков», взращивался всеми нами. Кто-то ему активно содействовал, кто-то сопротивлялся — такие, как Владлен, по сути выполняя за государство воспитательную и идеологическую работу. Но большинство — просто молчали, попускали.
Террористический акт, осуществлённый Треповой, — инерция сознательного политического выбора. Выбора того пути, по которому наш народ идёт вот уже полвека, идёт целыми поколениями. Настало время сынам искупать выбор отцов.
