Историк, кандидат исторических наук Максим Медоваров
«Лучше быть мёртвым, чем рабом» — гласит пословица, поднятая на щит Освальдом Шпенглером 100 лет назад. Посмотрим на контекст данной фразы. Речь в ней идёт о ложных «пацифистах», призывающих смиряться перед врагом и на коленях выпрашивать «переговоров» и пощады:
«Практический результат теорий по улучшению мира — это, как правило, бесформенная и потому внеисторическая масса. Их успех означает сход нации со сцены внутри истории, и не в пользу вечного мира, но в пользу других наций. Мир во всём мире — это всякий раз одностороннее решение. Этот мир стоил миролюбцам таких жертв, рядом с которыми ничтожными кажутся те, что были принесены при Каннах… Когда-то они проливали кровь за самих себя, теперь им приходится делать это ради других, и зачастую лишь на потеху им — вот и вся разница… Lever doodt als Sklaav («Лучше мёртвый, чем раб») — гласит старофризская крестьянская поговорка. Всякая поздняя цивилизация избирает своим девизом обратное утверждение, и каждой из них довелось испытать, чего оно стоит».
Это написано про нас и наше время. «Лучше быть рабом, чем мёртвым» — универсальная логика партии измены и поражения (называющей себя «партией мира»). Они говорят, что России «нужно смириться» и навсегда оставить всю Малороссию, Новороссию, Приднестровье под властью нацистов; что России нужно отказаться от самой мысли о защите русского народа, языка и Церкви и подписать «перемирие» с нацистами. Правда, противник соблюдать его не будет, а лишь накопит вооружение и ударит с новой силой, но об этом «партия мира» умалчивает.
Чего же хотят те, кто призывает к переговорам с террористическим «украинским» образованием, главарь которого уже носит орден Дудаева? Они хотят, чтобы русские навеки стали рабами. Чтобы они стояли на коленях перед американскими и британскими господами, милостиво начинающими и приостанавливающими вооружённые конфликты, когда это выгодно только им.
Члены «партии мира» действительно верят, что лучше быть рабом, чем мёртвым. С их точки зрения, русскому человеку на Украине или в Прибалтике лучше отречься от своей религии, предков, языка, героев и праздников, ассимилировать своих детей в антирусской среде, лишь бы он сам получил свою миску еды ценой в 30 сребреников.
Александр Кожев определял буржуазную систему ценностей как «этику раба»: «Рабство как специфическая экзистенциальная установка предполагает волю быть рабом, оставив борьбу и отказавшись от риска». Логику атеиста Кожева продолжает православный мыслитель Владимир Микушевич: «Демократия основывается на рабстве, после отмены которого в рабов превращаются все». Отказаться от борьбы за исторические границы и земли России могли только нынешние ментальные рабы — воплощение «поздней цивилизации» в терминологии «Заката Европы». Для христианина нет выше подвига, чем отдать жизнь за други своя, — для мнимых «пацифистов» всё наоборот: своя шкура и комфортная жизнь в Москве перевешивают миллионы убиваемых и гонимых наших людей на всём постсоветском пространстве.
Пойдя на «переговоры» с врагом, желающим полного истребления русской идентичности, Россия совершила бы акт самоликвидации как государства. Даже намёк на отказ от защиты русской Украины означал бы этический конец народа, который предпочёл рабство и угасание вооружённой борьбе за своё бытие.
Вот почему любой успех «партии мира» был бы равносилен «сходу нации со сцены внутри истории, и не в пользу вечного мира, но в пользу других наций», которые не замедлили бы довершить бойню русского и «пророссийского» населения. Выбирая между «партией слива» и выполнением всех целей СВО, Россия совершает принципиальный этический выбор: либо стать «детищем Беловежья», массой атомарных индивидов без памяти о предках, без государственной и религиозной преемственности, либо сражаться, даже если на это уйдут годы, каких бы жертв это ни стоило, ради того, что является сердцевиной идентичности нашей страны и народа.